Интересные факты
    о сахаре и не только

...Во времена, когда смог был настолько прозрачен, что на нем нельзя было показывать фильмы...
...А каждый человек знал только свой край и свои проблемы...
...Во времена, когда промышленные предприятия еще не были охвачены инфраструктурой... ...Стоял себе у реки сахарный завод.

1.
Отчего, ну отчего так прекрасно кругом?
Развалясь в кресле-котловине, завод пускал дым в небо. Было прохладно. Рядом текла река.
И гудел.
За холмом у пруда нежился хлебокомбинат. Он тоже гудел, но слабее и иначе, чем сахарный. Они перекри¬кивались. Завод заметил, что звуки в октаву звучат красиво.
Его бесхитростный вкус, воспитанный на простых соединениях – ам-миаке, хлорке, углекислом газе – неприятно поражал органический запах сдобы, доносившийся от соседа.
Рабочей силы хватало. Люди охотно покидали деревеньки, чтоб только не возиться с землей и скотом.
О родовая котловина!
Вырубленный лес напротив тоже был принесен ему в жертву. Люди не щадили леса, ландшафта, своего здоровья – только бы ему получше дымилось, чихалось, коптилось и плевалось.
Весной и летом сахарный стоял, ремонтировался. Рабочие, как полезные бактерии, копошились в его кишках. Выбрасывали отработанное. Чинили, стучали, клепали. Паяли, гнули, резали, светили.
В холодном наркозе слышал он их работу, треск электросварки. Заканчивалось лето, цистерны привозили мазут. Приходил грузовик с дровами. Он знал: сейчас разожгут его сердце – ТЭЦ, свистнет и застучит первый пар. Нарастающий вой и блаженная вибрация в турбинном зале. Пошел, пошел, пошел ритмичный, как дыхание, трехфазный ток!
И суета! Как он любил суету!
Сентябрь встречал в беспамятстве, урча и захлебываясь сладким соком, как пес, у которого отбирают кость.
Раз в год завод становился старше. К нему приезжали руководители промышленности и вручали награды.

2.
8нал ли завод себя? Кто может за это поручиться...
Порой, испытывая приступы недовольства, задавал себе вопросы один другого труднее. Каков процент свеклы, подлежащей активной вентиляции? Где проводятся приемо-сдаточные операции? Каким локомотивом подаются вагоны на подъездной путь? Ответить точно он не мог.
Зато свою работу он знал досконально.
Кагаты, кагаты, кагаты... Огромной длины штабели из свеклы. Водяные пушки отрывают комья. Течение уносит клубни по бетонному желобу к выбрасывающим лапам свекломоек. Свеклу режут. Стружку заливают горячей водой. Сладкий сок откачивают и фильтруют при помощи известкового молока и сатурационного газа. Варят. Кристаллическую сахарозу отделяют от патоки на центрифугах.
Сахар, свекла, известняк, мазут, патока, брикетированный жом, текущие к полям фильтрации промой – и так каждый год. Попробуйте справиться! Вы бы справились?
Случались и перемены. Недавно в жизнь завода вошел агропром. Агро-пром сахарному понравился. Он был хорош тем, что почти не мешал работе. Сказать точнее, с появлением агропрома никаких изменений в жизни завода не произошло.

3.
Конечно, завод не был молод. Он помнил помещика. Его крепкую ло-шадку. Шапочку с козырьком. Усики шляхтича. Хлыст в руке. Тогда у завода был хозяин. Завод заглядывал ему в глаза.
Поселок располагался подле имения. И парк – по тогдашней европейской моде – со скульптурами, аллеями, купальней в пруду.
От скульптур сохранились постаменты. Весной их белили – заодно с основаниями деревьев. Помост купальни расширили и превратили в танц-площадку. В теплое время года при свете электрических гирлянд молодежь танцевала на тонких досках над водой. Зимой дискотека переходила в фойе заводского клуба. Там висели цветные фото передовиков и стоял в квадратной кадке китайский лимон.
Пел Челентано. Завод его любил и – чего скрывать старался подражать ему голосом и манерами.

4.
Не последнюю роль в работе завода играли люди.
На деревянную ступеньку присел перекурить сварщик Богданов. Достает «Приму» из пачки. Рядом остывает газовый резак. Если бы не дым, сварщик во время перекура затерялся бы среди колонн, ферм, угольников, ба-лок.
Богданов заводу понятен. Он делает ему добро, монтирует новый диффузионный аппарат. А вот электрик по фамилии Пиндеев – непутевый работник. Всегда небрит, всегда у гастронома, всегда все портит. Руки дрожат. Увольняли. Идет на хлебокомбинат. Увольняли. Возвращается на сахарный.
Человеку свойственно ошибаться.
Вон Антипов побежал. С мешком сахара на плече. Через дыру в крыше и по каменному забору. Тут его ждут двое.
Заводу воровство нравилось. Он давно понял, что от похищения предмет не портится и не гибнет, а наоборот, находит максимально быстрое употребление.
Он захотел яблок. Однажды договорился с локомотивом и принял эше-лон с яблоками. Яблоки оказались Белеными, невкусными.
Какие возможности не использованы?
Он слышит запахи из хижины электрика Пиндеева и хочет быть кондитерской фабрикой или гидролизным заводом.
Все надоело за сто пятьдесят лет.
Поливная свекла дает высокие урожаи. Но кому, скажите, понравятся эти огромные клубни, водянистые и несладкие? В межсезонье заставили принимать новое сырье. Ему тошнотворен тростниковый сырец – коричневая жижа, которую в него насильно вливают.
Александр Иваныч ударил вчера кулаком по столу и заявил главному технологу, что так дальше продолжаться не может. Что совхозы правдами и неправдами завышают процент сахара в свекле. Что вообще мировая про-мышленность скоро перейдет на инвертированный сахар из кукурузы, а он Александр Иваныч, потеряет работу. Завод никогда не видел кукурузы, но от этих разговоров его тошнит еще больше. Надоело изворачиваться, вникать в межведомственные дрязги, доделы-вать чужую работу.
Мысли его бродят по трубам, бочкам...
Ночью, в двадцатиградусный мороз, когда синеватый дымок вился над преющей свеклой, завод впал в дикую меланхолию. Взмыл под тучи, прижал-ся небритой щекой к холодным трубам хлебокомбината и завыл, темнея от несправедливости.
Завод с ужасом понял, что прожил не свою жизнь. И ушел.
Ворота гаража аппаратчика Анохина, сваренные из полосовой стали. Курятник из огнеупорного кирпича во дворе слесаря Левченко. Прфошвеллер, подпирающий ломкие молодые яблоньки в саду старшего бухгалтера Трофимцевой.
Случалось, правда, что вследствие иной кражи завод замедлял работу. Однако после того, что он сам делал со здоровьем и образом жизни людей, мелочиться было бы просто стыдно.

5.
Организмы людей были убоги и несовершенны. Человек часто терял работоспособность. Приобретя высокую квалификацию, он дряхлел и исчезал из табельных списков.
Завод мечтал избавить людей от физической неполноценности. Как до-брый донор, хотел влить в знакомые организмы неведомую им кровь лучшей группы.
О если бы!
Завод глубоко вздохнул и пыхнул из кирпичной трубы черным дымом.
Людей следует считать низшими, чем заводы, существами. Хотя бы за языческое поклонение технике. С ней они почему-то связывают надежды на улучше¬ние жизни. В последнее время помешались на миниатюризации. При-кладывают невероятные усилия, чтобы в одном кубическом сантиметре уместить десять тысяч транзисторов. Зачем, спрашивается, когда все это дав-ным-давно существует в куда более плотной упаковке?
Не микросхемы следовало выдумывать людям, а микробосхемы! Бакте-рии производили бы сахар сами, надо их только к этому приучить. Завод-умница придумал несколько микробосхем по производству сахара, тавота и оконного стекла без малейшего участия человека. Также микробосхему огромного значения для выработ¬ки каменного угля из чего угодно. Он проиграл ее мысленно, когда стоял на ремонте. Еще одна позволяла получать молоко прямо из травы. Молоко было зеленым и вкусным.

6.
Долгими летними вечерами, когда в садах трещали соловьи и никак было не совладать с приступами голо- да, успокаивал себя: неделя-другая, и снова его свеклорезки захрустят сладкой стружкой.
Сезон сахароварения! Блаженный вой, упоительная вибрация воздуха в турбинном зале. Глуховатый старичок-турбинист ездит сюда каждый год из города на наладку. Устраивает постирушки на берегу. Ставит на траву бутылку яблочного вина. Разворачивает тряпочку с хлебом и салом. Спит на тихом сентябрьском солнышке в тени своей майки и похлопывающих на ветерке брюк.
Завод следит за ним через чердачное окно продукто¬вого отделения. Сюда от вакуум-аппаратов стремится вверх нагретый воздух. Зимой в тропи-ческих его струях спасаются от морозов голуби.
Ничто не укроется от сахарного. Он выше всех в поселке. Выше водона-порной башни, выше хлебокомбината. В противоположное окно завод видит: у магазина встретились директор и Пиндеев.
- Пьешь? – спрашивает директор.
- Пью, – отвечает Пиндеев.
- А сделают тридцать рублей бутылку?
- И тридцать буду.
- А пятьдесят?
- И пятьдесят. - Пиндеев достает из кармана подшипник. – Видите подшип-ник, Александр Иваныч?
- Ну, вижу.
– Как он стоил бутылку водки, так и будет стоить.
Это все-таки поразительно. Пристрастие людей к алкоголю совершенно непонятно заводам. Иное дело углекислый газ... Или известковое молоко.
Ах что за чудо, что за прелесть эта сокоочистка!
Вместе с соком очищался он сам. Душой взмывал в глубины неба. Карабкался по трубе ТЭЦ. Маячил огнями для отпугивания самолетов. Забывал о своем зверском аппетите. Смотрел на поселок сверху, умиротворенный, задумчивый...

7.
Откуда берутся заводы? До того, как был завод, завода не было.
Когда природа напряглась, она из песка, глины, железной руды...
Нет, нет, не так.
Он лежит на спине, смотрит в небо. Что его все-таки мучит?

8.
Со складами, цистернами, громыхающими вагонетками известковой печи, котлами, трубами, манометрами и вентилями.
С подсобным хозяйством, силовой подстанцией, столовой на восемьдесят мест.
Взял с собой дым, запах и теплую воду.
Жом для скота, сахар, четыре тонны круглого железа.
Многое другое.
А что тут удивительного? Оборудование износилось до дыр, завод ра-ботал на последнем дыхании.
оставалось от силы несколько сезонов. Грустная история, не правда ли?
Его не было две недели.
В курсе истории промышленности, увы, мало места уделено психологии предприятий. А то бы мы узнали, что сахарным заводам присуще редкое и в каком-то смысле рудиментарное качество – добропорядочность. Тот из вас, кому это покажется выдумкой, пусть бросит в меня известковый камень. И пусть по-своему объяснит, отчего и в таких условиях завод вернулся на свое рабочее место.
Он пришел домой, как блудный сын промышленности.
Где он был две недели! Что только ни видел!
За сто пятьдесят лет завод состарился и стал хуже видеть через свои мут-ные стекла, но многое понял.
Он людей кормил и будет кормить до конца.
Над ним проплывают облака.
Он стоит на ветру один, не отвечая на призывные гудки хлебокомбината.

9.
О нет, еще разожгут ТЭЦ, поднимут давление пара, побежит сок по его артериям. Тягучий сладкий сироп вырвется из переливного ящика сульфита-тора на отметку + 11,8 м. Явятся бабы с ведрами и совками, до ночи не уйдет домой главный инженер, а молодежь уже собралась в дискотеке.
У доски почета начались танцы. И удары каблуков сотрясают китайский лимон. И поет Челентано – на смуглом лице зубы, как рафинад.
И сокоочистка. Казалось бы, чего хитрого? Углекислый газ да известко-вое молоко.
Не говорите. Известковое молоко – это всегда приятно, хотя немного ще-котно.
Попробуйте сами известковое молоко и вы все поймете.